и осознанное выражение лица, взгляд черных глаз-смородинок проникает в самую глубь, и они чувствуют мою силищу. Хоть и не понимают, что происходит. Повитуха говорит: «Избавься от него». Мать охвачена ужасом. До нее доходили слухи, что в роду отца ребенка были оборотни, но она воспринимала это как сказки. Отец — обычный человек. А теперь, глядя на своего ребенка, она не воспринимает его своим. Они относят меня в лесную чащу и бросают там на погибель, надеясь, что звери меня сожрут.

Я лежу запеленутый, не плача, оглядываясь вокруг. Лето, тепло. Слышу рев медведицы, почуявшей человеческий дух. Она видит меня, но останавливается в ужасе от той мощной силы, которая исходит от меня. Приходит грязная страшная старуха в лохмотьях, нос крючком, рот ввалившийся. Она видит меня и понимает, кто я, но ее это не пугает. Она сама умеет видеть и чувствовать мир иначе. Старуха забирает меня с собой. Живет поближе к людям в лесу. Иногда к ней обращаются за помощью, лечением.

Лес — мой дом. Я прожил тут с детства, общаясь со зверьем. Старуха умирает, я остаюсь один. Я решаю уйти, так как люди приходят, что-то спрашивают, а я не могу ответить. Разговариваю с трудом, мне привычнее звериные крики. Ухожу далеко в непроходимую чащу. Однажды попадаю в капкан, подойдя слишком близко к человеческому селению. Рана глубокая. Рядом духи леса, но помочь они не могут. Я лежу на земле и впервые чувствую ее холод и сырость. Раньше, когда я касался земли в любом обличье, у меня не было таких ощущений сырости и холода.

Лапа в капкане, мне больно, кровь льет, я реву. Потихоньку ухожу дальше и дальше в чащу, чтобы меня никто не нашел. Я пока еще в образе медведя. Остановился, лежу обессиленный. Силы уходят с кровью. Чувствую слабость, жизнь уходит из меня. Превращаюсь в человека. Хранители еще присутствуют рядом. Тело начинает гаснуть изнутри, светимость и сила выходят из него. Я вышел из тела, но светимость в теле еще остается. Когда я вышел, думаю, что мало пожил, мне всего лет двадцать пять, я слегка растерян. Чувствую легкость, свободу. Вишу над телом и смотрю на себя. Исчезают хранители. Светимость гаснет постепенно и в ногах. Я отхожу от тела и направляюсь в сторону леса. Понимаю, что избавился от физической оболочки.

Я жил в двух мирах, двояко все воспринимал: мир физический и параллельно тонкий план. И там, и тут я запросто общаюсь и взаимодействую. Это происходит естественно. Я так жил всегда. Обладал невероятной мощью и силой, крепким здоровьем. С животными общаюсь телепатически. Если кто-то поранился или попал в заросли и не может вылезти, я прихожу на помощь. Они мне как братья. Лес — моя семья. Это территория Румынии XV–XVI века. Селения старые, с одноэтажными хижинами, грязно кругом. Я живу в землянке, похожей на медвежью берлогу. Сверху навалены ветви и листья, чтобы она была незаметной.

К утру тело начинает просыпаться, все бурлит внутри, чувствуется энергетический всплеск, и я просыпаюсь. Днем добываю пищу: рою корни, собираю ягоды и травы, ем их тут же, не заготавливая впрок. Растения различаю по свечению. Нет несъедобных растений. Есть ядовитые, но я их ем тоже, чтобы полечиться. Это происходит интуитивно. Просто чувствую, что мне сейчас надо это съесть. Нет знаний, мышления. Зимой, когда холодно, я зимую в облике медведя. Засыпаю в своей землянке, а весной оттаиваю и живу в человеческом обличье. Весной выхожу голодный, ищу корешки, все, что попадается под руку. Очень худой после зимней спячки.

Как душа я чувствую себя свободнее. Вижу по-прежнему все тонкие слои мира. Я рад скинуть ограничивающую меня оболочку. Защитники мои исчезают, испаряются. Им больше нечего охранять. Я плыву по лесу как каждый день в своей жизни. Растения и животные реагируют на меня по-прежнему. Они видят меня и воспринимают. Раньше они тоже воспринимали меня не только на физическом уровне, но и на тонком. Но особого внимания на меня не обращают. Я лечу куда-то, зависаю над водой. Хочу искупаться, но не могу, так как нет тела.

Я не понял, что умер. Умерло мое тело. Уйдя из одного плана, продолжаю жить на другом. Не понимаю, что нужно уходить совсем. Живу в дупле с белками. Они меня видят. А мне нравится наше сожительство, мы друг другу не мешаем. Но чаще я просто на ветках высоких сосен или к воде летаю.

Так я провел двести земных лет, но для меня они пролетели как пару дней. Ничего особенного не происходило. Однажды передо мной появляется светлая фигура с непонятным силуэтом в балахоне. Он завис и молча смотрит на меня. Я смотрю на него с недоумением. Знаю, что он пришел за мной. Говорит: «Вадим, пошли», — и манит рукой. От него идет тянущая вибрация как зов. Я иду за этим зовом из любопытства. Ощущаю поддержку фигуры, мы движемся плечом к плечу и поднимаемся над Землей. Я плыву за ним в луч света, где движение ускоряется. Мы входим в Мир Душ.

Я расширяюсь и становлюсь огромным световым существом. Мы перемещаемся в комнату, где обычно происходит анализ прожитой жизни, и просматриваем это воплощение. Смеемся над тем, как пугаются мать с повитухой при рождении, как реагируют на меня люди. Вижу смерть свою, как я вою от боли, и как выходит кровь и сила.

Как ты отсюда видишь ту часть жизни, которую душа прожила в теле?

Я вижу парня и словно глажу его ласково рукой по светлым волосам с огромной нежностью: «Вадимка!» С уровня души вижу свою жизнь в виде линии. Посередине — жирная точка — момент смерти физической. До нее, жизнь в теле я вижу серой, словно нарисованной простым карандашом. А после — линия красная. То есть сперва не живая, а потом живая, пульсирующая. В первой части я учился взаимодействовать с людьми, но у меня это не получалось. А во второй части — проживание в моменте здесь и сейчас. Этот отрезок жизни привидением я всегда был в созерцании окружающего мира, в моменте здесь и сейчас. На этом этапе Люба увидела множество взаимосвязей между просмотренным воплощением и своей нынешней жизнью и поняла много важного для себя.

Найди момент, когда возникла идея этого воплощения.

Это была идея моего Наставника. Он говорит: «Ты же любишь „кудрявые“ сюжеты!» Изначально сценарий был другим, но его переделали. Задумано рождение калекой, и мать с повитухой выбрасывают меня в лес